Беглый огонь - Страница 26

ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ

МЕГАМИССИИ

ОПЛАТА НАЛИЧНЫМИ ПО ДОГОВОРЕННОСТИ

Так, да?

Кстати, насчет газеты не так уж глупо. Если бы не секретность, на которой настаивал Рыбин, я бы прибегнул к нашему, сталкерскому списку рассылки – раз не знаешь, где искать партнера, пусть партнер ищет тебя.

Но тут имелась одна загвоздка. Я-то знал, где искать партнера.

Я даже знал, как зовут этого партнера!

Под все мои требования тот, кого я знал, подходил идеально – Зону топтал почти столько же, сколько я, а его психической устойчивости, я уверен, позавидовала бы половина санитаров психбольниц. Сильный он был, как бык, а уж какой находчивый…

Я даже знал, что зовут его Тополь. Даром, что ли, мы ходили с ним в Зону свыше семидесяти раз?

«Так почему бы тебе, Комбат, не позвать с собой этого Тополя?» – спросит меня какой-нибудь наивный человек.

Да потому что с Тополем мы поссорились. Насмерть. Четыре месяца назад. Причем поссорились, как это обычно и бывает, из-за сущего пустяка.

…Май у нас с Тополем выдался особенно нажористым.

Артефакт пер косяком. Деньги косили косой и сбивали в стога.

Трат же, наоборот, особых не было и не предвиделось. Бунгало я свое год как выкупил. Все нужное в экспедициях уже давно нагреб. Ну а виски с содовой по-любому стоит ерунду!

Всю выручку мы честно делили пополам. Пятьдесят процентов – ему, пятьдесят – мне. А выручки было много.

Поэтому я совсем не удивился, когда Тополь подъехал к «Лейке» на новом «Руссо-Балте» мерцающего синего цвета.

Мне всегда нравилась модель «Малинка-Пафос». За плавные обводы корпуса. За хищность капота. За мощь, за изысканную отделку салона и общую, так сказать, «люксовость».

Неудивительно, что нравилась она и Тополю. Но я собирал на яхту. А Тополь не собирал. Поэтому-то он и купил себе «Малинку-Пафос», а я не купил!

– Дай порулить, – попросил я, когда мы как следует обмыли покупку литровой бутылкой «Джонни Уокера».

– Не дам. Даже не проси, – сказал Тополь меланхолически.

Мы стояли на высоком крыльце бара. Его вызывающе прекрасный «Руссо-Балт» синел в свете единственного фонаря чуть левее входа, там, где начиналось то, что мы зовем улицей Контейнерной.

– Ну дай порулить… Жалко тебе для друга? – не отставал я.

– Для друга мне ничего не жалко. Но – не дам. – Тополь развел руками.

– Но почему? Почему?

– Да потому, Комбат, что ты в стельку пьян! – гаркнул Тополь, еле-еле удерживая равновесие.

– Ну и что? Ты ведь тоже в стельку пьян! Но все-таки поедешь домой! – Я обиженно икнул.

Тогда Тополь жил у Женечки, которая работала в местном и оттого достаточно вшивом продуктовом магазине продавщицей.

Женечка снимала контейнер, примыкающий к заднему двору бара «Лейка», то есть, по местным спартанским меркам, жила практически элитно.

Чтобы попасть к Женечке за рулем, надо было сесть в машину и объехать «Лейку» по кольцом обхватывающей наш поселочек грунтовке. Все это дело заняло бы минут пять. А пешком попасть к Женечке можно было минуты за три.

– Да. Ты прав. Сам я домой поеду . Но это ведь моя машина. Я могу делать с ней что угодно. Хочу – пьяным ее буду водить. Хочу – вообще на запчасти ее распотрошу! И так вот по винтику продам!

– Слушай, но я же не собираюсь разбирать ее на запчасти! – Я укоряюще поглядел на Тополя. – Или ты думаешь, что собираюсь?

– Нет, я всего лишь пьян, а не глуп. Поэтому я так не думаю! Но я, мой дорогой Комбат, хорошо помню, что стало в позапрошлом году с моим «Доджем-Эксцельсиором» под воздействием твоих чутких водительских рук!

– Вспомнила бабка, как девкой была! – огрызнулся я.

Мне было неприятно, что Тополь вытащил на свет тот давний случай. Он не делал мне чести – тогда я по пьяному делу всадил в придорожный столб его новенький «Эксцельсиор» цвета «спелый баклажан».

И пусть виноват в этом был не я, а лысая резина и гололед, некстати сковавший трассу Москва—Киев двадцатого октября, но… в общем…

Тополь почему-то был уверен, что, будь я трезв, его «Эксцельсиор» остался бы невредим. О чем он и напомнил мне в скупых, но точных выражениях, стоя на крыльце бара «Лейка».

Как обычно и бывает, когда Тополь на сто процентов прав, я взвился как ужаленный.

– Мало ли что было! Что было – быльем поросло! Главное, что сейчас!

– А сейчас мой друг Комбат опять мертвецки пьян! Причем значительно пьянее, чем тогда! – ядовито подытожил Тополь.

И нет бы согласиться с товарищем и уйти в свое бунгало спатоньки под мерное тиканье часов с пучеглазой кукушкой. Нет же! Словно сам дьявол тянул меня за язык.

– Если ты не доверяешь мне пьяному, значит, ты не доверяешь и мне трезвому. А это очень обидно! И практически оскорбительно! – начал заводиться я.

– Кто тебе сказал, что я тебе не доверяю? Я просто не разрешаю тебе ездить пьяным на моей новой машине! – Широкое лицо Тополя стало озабоченным и красным. – Между прочим, это совсем разные вещи – доверять и разрешать ездить на машине пьяным!

– Нет, ничего не разные! – почти орал я. – Машина – это ерунда. Если бы у меня была машина, я бы доверял ее кому угодно!

– Но у тебя ее нет!

– Да, у меня ее нет, – согласился я. – Но если бы она у меня была, уж будь уверен, пьян ты или трезв, я бы тебе ее доверил!

– Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой, – мрачно проворчал Тополь.

– Вот интересно, а свой кошелек ты бы мне пьяному доверил? – не унимался я.

– Нет! Не доверил бы!

– А Женьке?

– Что Женьке? – настороженно переспросил Тополь.

– Женьке доверил бы?

– Что? Кошелек?

– Да! Кошелек! А лучше – корешок! Свой корешок! Доверил бы? Вот представь, приходишь ты к Женьке, она вся к тебе со своими ласками, такая-растакая… А ты ей говоришь: «Шалишь! Ку-уда?! Ну-ка сначала дыхни!» Она дышит тебе в лицо. И если ты чуешь, что от нее пахнет спиртным, ну хотя бы чуточку, ты ей говоришь: «Спокойно! Руки за голову! Не двигаться!» И отношения с собой иметь запрещаешь! Она же пьяная! Разве можно доверить ей самое дорогое, что есть у сталкера?